Государственная тайная полиция нацистской Германии вошла в историю самой одиозной спецслужбой гитлеровского рейха. Созданная в 1933 г. для борьбы с вездесущими "врагами рейха", к концу Второй мировой она покрыла себя беспримерными преступлениями. С тех пор зловещая аббревиатура "Гестапо" (ГЕхайм СТАатс Полицай) без преувеличения стала нарицательной. Ею, наверное, пугали даже маленьких шаловливых детей. И до сих пор нередко можно услышать бездумно-небрежное "хуже гестапо", что, скорее, является своеобразным комплиментом в копилку этого страшного ведомства.

Но, как ни странно, сразу же после крушения Третьего рейха в 1945 г. Гестапо стало для немцев... нет, не пугалом, а спасительной соломинкой. В то время вся германская нация в одночасье оказалась у разбитого корыта, перед лицом чудовищных преступлений, совершенных от ее имени. Чтобы хоть как-то оправдаться (или самооправдаться?) немцы с ходу стали валить все именно на Гестапо. Это было крайне удобно, особенно перед лицом наводнивших Германию разношерстных победителей, от которых можно было всего ожидать.

Так зародилась легенда о проклятых и всемогущих гестаповских шпиках, опутавших своей сетью всю страну. Якобы это они превратили беззаботную жизнь некогда демократической Германии в тоталитарный ад аля "1984" знаменитого Оруэлла. Само собой, это именно они страхом заставляли поддерживать Гитлера и нацистскую партию. А мы что? Такие же несчастные жертвы террора Гестапо, как и все! Да нам, чтоб вы знали, вообще за такую жизнь еще и по лишнему стакану молока в день выдавать нужно!

Стоит отметить, что легенда о "немцах-жертвах" (равно как и о Гестапо) идеально легла в зарождавшуюся тогда "теорию тоталитаризма", ставшую в 50-70 гг. главным идеологическим и политическим оружием западного мира в Холодной войне. Она позволяла приравнивать любые мало-мальски авторитарные режимы сразу же к нацистской Германии. Причем независимо от того, левые ли они или правые.

А и правда, чего мелочиться?

И хотя со временем академическая историография (причем, западная в первую очередь) отошла от этой исключительно философо-политологической конструкции, продемонстрировав ее несостоятельность, в среде разного рода политологов и публицистов она живет до сих пор. Думаю, самого главного ее проводника Бжезинского вам представлять не нужно.

Как бы то ни было, но именно этот миф во многом помог немцам избежать настоящей послевоенной ответственности, а главное — выпестовать легенду о Гестапо в некий абсолют. И несмотря на то, что сегодня она полностью разрушена, осадочек остался.

В последние десятилетия историки провели колоссальные по масштабам архивные исследования деятельности Гестапо и картина прояснилась. Вот только выглядит она совсем не так, как представлялась сразу же после войны.

Как оказалось, вопреки распространенному мнению, Гестапо никогда не была всепроникающей структурой. Достаточно посмотреть на численность ее штата. Так, во многих германских городах местные отделения тайной полиции редко когда превышали нескольких десятков сотрудников. Например, в 1939 году на города Штеттин и Франкфурт-на-Майне приходился 41 гестаповец. В Дюссельдорфе местное отделение Гестапо состояло из 281 сотрудников, правда отвечало оно за весь нижне-рейнский регион, в котором проживало около 4 млн. человек (это как Ростовская область или Краснодарский край).

Так в чем же тогда была настоящая сила Гестапо?

В чем секрет чудовищной результативности этой спецслужбы?

Ведь несмотря на разрушение мифа о всевидящем гестаповском око, профессиональность тайной полиции сомнений у историков не вызывала...

Согласно анализу канадского историка Роберта Геллатели, который кропотливо проработал архивы нескольких провинциальных отделений тайной полиции, результативность гестаповцев полностью зависела от доносов граждан. Это как раз тот самый, уже набивший оскомину, классический довлатовский случай ("кто же написал 4 млн. доносов?").

По мнению Геллатели, именно доносы рядовых немцев вознесли Гестапо и превратили ее в то самое "всевидящее око государево". Причем, по мнению историка, в иные периоды гестаповцы буквально тонули в бумажных доносах и тратили колоссальное количество рабочего времени, чтобы отделить заслуживающие внимания сигналы от "порожняка". Основываясь на этом, Геллатели предположил, что Гестапо являлось (цитата): "реактивной организацией ... созданной внутри немецкого общества и чье функционирование структурно зависело от постоянного сотрудничества с немецкими гражданами".

То есть, попросту говоря, немцы нещадно стучали друг на друга и тем самым являлись крепкой опорой как тайной полиции в частности, так и гитлеровскому режиму в целом...

Зачем далеко ходить, когда примеры прямо под глазами. Родная сестра знаменитого немецкого писателя Эриха Ремарка по имени Эльфрида Шольц была казнена на гильотине после доноса своей постоянной клиентки, которой она шила на заказ вещи. По глупости Эльфрида рассказала ей за чашкой чая о том, что ненавидит политику Гитлера и лично засадила бы ему пулю промеж глаз. Та дома пересказала диалог мужу-военному, а он донес в Гестапо. Итог: арест Эльфриды Шольц, короткий квазисуд и казнь на гильотине.

По подсчетам историка, 80% всех расследований Гестапо открывалось как раз в ответ на информацию, предоставленную доносами рядовых немцев. Еще 10% уголовных дел тайного ведомства приходилось на информацию, предоставленную другими германскими спецслужбами (в первую очередь, СД). И лишь 10% оставшихся дел возбуждалось по информации, добытой сотрудниками Гестапо самостоятельно.

Выборочное изучение 213 доносов в Дюссельдорфе показало, что 37% из них были мотивированы личными конфликтами, 24% — искренней поддержкой нацистского режима, а в 39% случаях вообще не удалось установить мотив. Также анализ документов показал, что Гестапо почему-то особо рьяно проявляло интерес к доносам, касавшимся вопросов личной жизни, в особенности к делам, по так называемому "Rassenschande" ("расовый позор"), то есть к незаконным тогда связям немцев с инородцами (евреями, поляками и жителями СССР). В то время за такие преступления немок легко отправляли в концлагерь, а их "расово-грязных" вторых половинок чаще казнили.

Но все изменилось в 1939 г. Вторая мировая война прибавила Гестапо работы. Многие сотрудники тайной полиции оказались на оккупированных территориях, вынужденные бороться с разветвленной сетью европейского Сопротивления. Значительная их часть пополнила ряды айнзацгрупп и зондеркоманд в Польше, Югославии и СССР, где они занимались откровенными геноцидами и массовыми уничтожениями людей. Таким образом, после 1939 г. внешний приоритет в гестаповской работе возобладал над внутренним.

Но бояться гестаповцам было уже нечего. Немцы не то что не боролись с режимом, пользуясь ослаблением его главной карающей руки, напротив, они всеми силами поддерживали его. Сегодня у историков нет никаких сомнений, что именно плодотворное сотрудничество немецких граждан с тайной полицией и создало этому ведомству репутацию эдакого оруэллского "Большого брата", наблюдающему за каждым со всех стен. Известный английский историк Ричард Эванс, также глубоко изучавший вопрос, писал:

При этом, по мнению того же Эванса, благодаря искренней законопослушности немцев, гестаповцам не нужно было прибегать к массовым репрессиям против широких слоев населения (по типу советских). Исключительно точечно. Лишь в последние полгода войны, когда началось серьезное брожение, капитулянство и разложение в рейхе, чрезвычайщина СС и Гестапо по приказу Гитлера распространилась и на немцев. Но, это уже совсем другая история.

Таким образом, гестаповский террор, на который так уповали немцы сразу же после войны — чистой воды миф, попытка снять с себя ответственность за искреннее поклонение нацистскому режиму. В современной Германии считается дурным тоном оправдывать им немецкое послушание Гитлеру. Поэтому он популярен только в среде местных резуноидов и ультраправых.

При этом, как ни крути, а немецкий менталитет (даже шире — западный) с тех пор мало изменился. У них в принципе отсутствуют уничижительные термины "стучать" или "сдавать". Там легко и просто доносят в полицию по-любому поводу. На волне современной дикой русофобии мы недавно наблюдали несколько абсурдных проявлений этого. И если завтра, не дай бог, там снова появится орган, подобный нацистской тайной полиции, я уверен, что все повторится.

Ну а мы в следующий раз поговорим о распространенном и уже приличном мифе об НКВД, который до сих пор популярен в нашем обществе...